Текст
--- Информант ---Пол: женскийГод рождения: 1909Возраст на момент записи: 73Образование: Неграмотный(ая)Комментарий к образованию: [Нет данных]Тип говора: СтарожильческийКомментарий: место рождения – деревня Яранка, Зырянский район, живёт в селе Чердаты с 1970Информация о собеседниках: [Нет данных]
--- Запись ---Место записи: село Чердаты, Зырянский район, Томская областьДата записи: 1982
--- Источник ---Номер тетради: 165 (1064)Собиратели: студентка гр. 1302 Чередникова Людмила ВикторовнаРасшифровщики: Кицкан Анастасия Ивановна, проверено С.В. ВолошинойРазметчики: Иванова Л. А.
--- Текст ---
Количество слов: 2060Слов информанта: 2058Слов в комментариях: 2
Видишь, какие руки у меня, все работой надсажены, все болят, натруженные. Руки болят, ноги не ходят. В войну остялас с трёх детях – и работала, и растила. С войны не вернулся брат, не вернулись два деверя.
С. 153
Один вернулся, весь сконтужен, мучился, а не жил. Дети сейчас один, самый младший, в Зырянске, один в Окунееве, один в Чердатах. Тот лесничий и тот лесничий. Этот на стройке в Зырянске. Дочери: одна – старшая – по Енисею на приисках с мужем живёт. Четверо детей у них. Я там не была ни разу. У нас дети, и у них тоже дети. Друга в Донецке живёт. Они раньше жили в городе Чимкенте, там она
С. 154
и замуж выходила. Пять человек у меня. Двое померли, сын да дочь. Семеро было, маленько.
А мы урождённые яранские. Всё щас нарущи'лось. Было сто дворов, и все разъехались. По деревням разъехались, по городам. Мы так и оказались в Чердатах. Тоже село. В Яранке лучче было. Ягод было много: и черёмуха, и чернига, и смородина, а теперь стало редко. И грибы были. Рыжик
С. 155
был, большинство рыжик. И груздь был, и масленик. Сухой груздь был. Белый гриб не было. Здесь, в Чердатах, белый гриб есть. Солили грибы, государству целыми бочками отправляли. На ко'нях ездили. Угол тёмный был, здесь всё же людно.
Я в школе не была, неграмотная. Расписываться научилась. Пенсию получаю <пятьдесят> рублей. Попервости единолично жили, а потом промартель
С. 156
была, сразу мы в её зашли.
Как замуж выходили. Придёт сперва женщина. Меня восемь женихов сватали. К старикам ходили, спрашивали. Было просватали за одного точно. Я сило'м не выходила. Стали сватать, собирают на стол. Чаем напоя'т. Потом с женихом идут. Рукобитье называлось, сговор. На лошадях едут к венцу. Мы женились, ему семнадцать с половиной
С. 157
было, а мне восемнадцать. А ему года не выходит. Батюшка согласился обвенчать, а матушка говорит: «А вдруг тебя за это накажут?» Так мы полгода прожили, потом уж обвенчались. Летом исполнилось, тот же поп обвенчал. Моло'денька вышла, работать много надо было, ругаться – кода поспоришь, а драться не дрались. Венчались мы, у меня платье было голубое. У него рубаха ситцевая
С. 158
была. А я ситцевой тода одежи не носила. Холщени'на была. Кода замуж выходить, тода вот такие рубахи были, вверху ситцевые, а тута опять холщенина пришита была. Я щас рубахи надеваю и думаю: «Раньше бы такие поносить».
Или трусы эти, плавки. Ничё тода этого не было. Раньше считалось, в штанах ходит девка, так смеялись над ей. Вот у нас сноха была
С. 159
взя'та из городу, она меня: «Давай, Настасья, сошьём тебе трусы». А я в трусах пошла, побежали, ну, играли в третий лишний, да побежала, да упала, и штаны у меня видать стало. Кода задницу увидать бы, так не смешно было бы. А я в штанах, так нахохотались. Говорят: «Настя Афанасьева в штанах-то ходит». Кода бы задница была гола, то ничё. Это вот я хорошо помню. Что было, то
С. 160
было. Смеются, что Настя в штанах.
Юбки не таки длинны были. Это до нас ишшо носили до полу. У меня у сестры были таки юбки, у старшей. Вот по полу, как щас выступают. И юбки были. Платьев не было, правда. Юбки были да кофты были. Рукава длинны, кофты подхва'таны были. А то под резину, резина такая, как пояс. Пряжкой застёгивают, сюда надеват юбку высоку.
С. 161
Туды, под юбку этой резиной подпояшутся.
А волосы просто так зачёсаны, да и всё. Коса заплетёна. Коса, кода невеста, а потом уж к жениху привезут, дак эту ку'фту крёстна окруча'ет: сперва шалью обеих, а потом волосы зачешут и завивают куфту. То две косы заплетут. Ко'су не стали заплетать, как она обабилась уже. То куфту завьют, а то две косы заплетут. Или как-то там сплетут
С. 162
в кучу. Вот уж баба. За столом, кода к жениху привезут от венца. Закон такой был. Пока ещё не привезут к жениху, то всё ещё с косой. Волосы никак не делали. Ко'су девки носили, одну ко'су. А украшения были – если пажик был, то воткнёшь, или заколка вот сюда в ко'су. Гребёнки вот так вот втыкали. Костяны были. Вот так две гребёнки
С. 163
воткнёшь, а третья вот сюда. Они сделаются как чуб у тебя волосики. У меня волос был хороший, кудреватый волос. Бусы, ага, носили, серёжки носили. Серёжки и сейчас вот есть. Видишь, какие. А волос у меня щас нехороший, седой. А то у меня вся голова была курчавая.
На ногах носили чё есть. Ботиночки носили и таки щитые, сами мы щили.
С. 164
А сапогов вот редко кода. С войны стали сапоги носить. На работу тольки, а на гулянье в сапогах не ходили.
Летом все собирались. На берегу была качель, дак всё равно в этой качели всё лето гуляли. Столбы <березо'вые/берёзовые> эти, повешана качель. С берёзы сделана, не верёвки берёзовы, прутья. Как-то загнута, эти кольца там. А всё лето эта качель стоит.
С. 165
А зимой были шесты. Каталися в Масленку. Как вам рассказать. Сле'ги, пихтовые слеги зелёные, рубишь городок такой метра на два, избушку рубишь, а там на ней ставишь как маленька избушка. И вот до той избы они покатят. А сзади лесенка, слазить наверх. Заходишь наверх и пошёл. А другой раз штук десять их возьмётся по пять штук, да как упадут друг на дружку. Хохочут.
С. 166
Высоко, высоко. Четыре дня каталися. Это была Масленка четыре дня. На шестах катаемся. А последний день был воскресенье. А потом чистый понедельник назывался понедельник-то. Тода ломали шесты уже. Ноги болели целу неделю ишшо. Вот не знашь, как. Лесенки-то они реденькие. Лезешь туда высоко, лазишь, лазишь, вот и… А ноги обстынут, да ишшо подмораживали.
С. 167
А я маленькой ишшо у лаптях каталась с палкой. В детстве.
Праздников много было. Рожество, вот. Осенью у нас была Никола. Масленка вот. Основное – это Рожество было, Новый год. Всё равно встречали. Рожество, он тут же Новый год. Один день гуляли. Называли Рожество и Новый год. На вечёрки ходили. Да Крещение было. В летнее время – Троица. Это в летнее время.
С. 168
Щас вспоминаю, как Троица. Масленка. Весною Паска была, на качели все собирались. Это до Петрова дни эти праздники гуляшшими назывались. Ходили, гуляли. А потом уж работали. С Петрова дни пошёл покос, уже праздники кончились. Собираться иногда собирались. А так где там собираться. Уйдёшь, там кричат: «Домой да домой». Кричали. Выспишься да опять на работу.
С. 169
Встаёшь опять работать.
То пололи к покосу, то косить. Раньше всё руками делали. Ни <мужчин>, никого не было. Кода мы уж поженились, артель началась кода, тода подвезли мащину косить. А народ – косы сброса'ли и смотреть. А там луга были такие кочковаты. Где полянки, получше – мащиной, а кочки всё косишь руками.
Вот до того дожила, что на операцию попала под старость-то.
С. 170
Меня прогрызло пупок, и всё болело, болело у меня. В Окунеево возили к сыну в гости меня, меня грыжа и застала. Поехали, а комки, трясёт. В феврале, в феврале пятого сделали мне операцию. Грыжа-то у меня раcщемилась, мне и выреза'ли её. Я четыре дня, три ли без сознания была, ничего не знаю. Наркозу дали больше. Мне кода' ставили эти все уколы, говорят: «Хочем, бабка, тебя усыпить».
С. 171
А я возьми да скажи: «Я ко сну-то, – говорю, – я плохая. Я мало сплю, крепко я не сплю». Вот мне и дали побольше. Я сама просила. Ничё б не сказала, может… Потом женшшине тоже грыжу вырезали. Но мне пуповую грыжу делали, а у ей здесь вот. У меня вот отсель резали и вот сюда. Сантиметров пятнадцать. Вот такой разрез у меня. От пупка-то стали отходить да ишшо в бок поехали.
С. 172
Потом чё-то вернулись да опять. Вот после операции я стала чувствовать себя плохо. Похудала, исхудала вся. Я не ела ничего почему-то.
В детстве какая-то корь была. Часто это корь, воспа. Болели дети, просто умирали. Как уж она высыплется, если жёлтая, то ещё ничего, перетерпит. А если сделается чёрная, то уж умрёт. Лихорадка кака-то. Я лихорадкой болела. Трясёт,
С. 173
трясёт его, жёлтый сделатся. Умирать, правда, от лихорадки не умирали. Мало от лихорадки умирало. Ну вытреплет человека, жёлтый становится. То морозит, то жар, то морозит, то жар. А уж если жар, то без сознания, не знат ничего. Тебя трясёт, как собаку, хоть на печи, хоть где, пока не отморозит. Така была болезнь. А щас нет. На печку залезешь, оденешься и не согреешься.
С. 174
Бывало, у нас в Яранке часто болели. Я два раза болела. Лечились хиной. Хину давали врачи. Врачи ведь были. Хина кака-то была. Щас я не слышала, то ли этой хины нет. Хина полынна така, горькая. Она успокаивала. Осина, осину варили. Хины нет, ко'ру осиновую варили и пили. Пособляла же маленько. Порошки хиновые давали. А это хоть грейся, хоть не грейся, она не
С. 175
понимала. Всё равно, пока своё не выдержит, не натрясётся, не отступится. А дети потом бегают, играт. Оно всё пройдёт, робёнок не понимат, а большой как-то больше слабнет, а робёнок под вечер, глядишь, бегат, играт. А днём… Другого каждый день треплет, другого через день. День ничё, а на другой день начнёт. Вот тиф ходил, кода ишшо маленькая была. А с тех пор не было.
С. 176
Редко его было, тиф назывался. Болезнь плохая. Я чуть помню, болели тифом. Но у нас никто тода не болел. Лихорадкой болели, а тифом у нас не болели. И в каждом дому' лихорадкой болели и тифом. Но большинство лихорадкой болели. Лихорадкой больше болели. Тиф как-то один год был и то не по всей деревне почему-то. Тифом не болели. Как-то то там, то там болеет тифом.
С. 177
А щас какой-то гриб [грипп]. Немножко вышел, остыл – и всё. Что за гриб. Голова болит, чихота', у меня щас часто бывает. Антонина-то Игнатиха: «Что такое? Что за гриб? В лесу грибы, на людя'х – грибы. Люди грибом болеют». А чудна'я такая женщина. Всё, говорит, грибок. В избе грибок растёт. Всё грибы.
Жили, свою жизнь про'жили, эту бы жизнь раньше, дак я тоже не э'ка бы была.
С. 178
Здоровая была бы. Вот старая, а всё же не экое чудо с меня была бы. На меня страшно глядеть-то. Экие вон женщины ходют. Они жили по свободе, не в лесу. Я с детства-то в лесу. И замуж вышла – дети, работа тоже. Копали да со'сну копали. Надо было учиться. Да вот я неучёна. Быть бы каким начальником. Там животновода, молочна ли работа.
С. 179
А я нигде. Я всё в лес да в лес. Я бе'з толку, неграмотна, мне лес да лес. Ничего, кроме лесу. Кроме лесу некуда было деваться. Только в лес. А я была в аккурат помоложе, постарше были, дак их поменьше толкали. Под со'сну залезешь, она стоит, а ты там корни подрубаешь. Кричат: «Вылезай!» А там яма такая, не знашь, как вылезти. Потом уж аммона'л привезли,
С. 180
стали рвать. Подбури'шь, подбуря'т. Тогда уж легче стало. Пили'шь, бьёшь молотом, раскалываешь и складываешь. А копать чижало было. Землю роешь, она чижёлая.
Дрова метровые были. Дрова эти метровые пилили. Я на дровах работала. Больше всё метровы пилили на этот на смолозавод. А смоль-то гнали, дрова нужны были. Я пилила, а он гнал. Накладёшь метровы,
С. 181
а кубометры принимают. Пи'хту рубят, смолы гонят. А мы пластались, а получали ничего. В артели работали, вовсе ни черта, ни денег, ничего. Кого там давали. Плохо у нас было. Я до того доработала на этой пятисотке, ребятишки были, то ли имя' отдать, то ли самой поись. До того доходило, скотине сена не смогла таскать. Подниму пласт и не могу тащить. А скотину
С. 182
кормить надо было. Ох, господи. Всё пережили, а щас живём ещё. Хотя плохо хожу, и глаза.
Один глаз у меня плохо видит. Мелькает, а не вижу чем, а мелькает. Операцию надо делать, а нельзя, говорят, ишшо. Маленько ещё видит, правда. В иголку ишшо когда вдену нитку. А этот ничё. Мелькаешь рукой, а не видишь, что рукой. Вызывали меня, операция
С. 183
была назначена. Ага, катаракта, сказали. Не сделали операцию, были корни [зубов] не выдерганы. Нельзя. Оставили до этого, на другой раз. <Едила/Ездила> опять, видишь, нельзя делать. А больше не ездила. Я ишшо вижу маленько. Мух ишшо вижу, комаров. А этот у меня, машешь, ну, не пойму, чем это. А машется – вижу. Говорят, нельзя так делать операцию. Корни все выдрала,
С. 184
в аккурат весной. В марте. За неделю мне все выдергали. Не стали делать операцию. Говорят, дёсны не за'жили. Ой, не операцию, зубы не стали вставлять. Поставим, говорят, весной. Дорога будет, приезжай. Ехать-то надо. А весной – дожжь, грязь, так я и не поехала. И не вставили. Сейчас она в отпуску'. Вот верхний один не выдернули. Не знаю, станут
С. 185
вставлять, помешат, наверное. Присо'ски ставить помешат. Я его пожалела. Он крепко сидит, больно, не стерплю я.
С. 153
Один вернулся, весь сконтужен, мучился, а не жил. Дети сейчас один, самый младший, в Зырянске, один в Окунееве, один в Чердатах. Тот лесничий и тот лесничий. Этот на стройке в Зырянске. Дочери: одна – старшая – по Енисею на приисках с мужем живёт. Четверо детей у них. Я там не была ни разу. У нас дети, и у них тоже дети. Друга в Донецке живёт. Они раньше жили в городе Чимкенте, там она
С. 154
и замуж выходила. Пять человек у меня. Двое померли, сын да дочь. Семеро было, маленько.
А мы урождённые яранские. Всё щас нарущи'лось. Было сто дворов, и все разъехались. По деревням разъехались, по городам. Мы так и оказались в Чердатах. Тоже село. В Яранке лучче было. Ягод было много: и черёмуха, и чернига, и смородина, а теперь стало редко. И грибы были. Рыжик
С. 155
был, большинство рыжик. И груздь был, и масленик. Сухой груздь был. Белый гриб не было. Здесь, в Чердатах, белый гриб есть. Солили грибы, государству целыми бочками отправляли. На ко'нях ездили. Угол тёмный был, здесь всё же людно.
Я в школе не была, неграмотная. Расписываться научилась. Пенсию получаю <пятьдесят> рублей. Попервости единолично жили, а потом промартель
С. 156
была, сразу мы в её зашли.
Как замуж выходили. Придёт сперва женщина. Меня восемь женихов сватали. К старикам ходили, спрашивали. Было просватали за одного точно. Я сило'м не выходила. Стали сватать, собирают на стол. Чаем напоя'т. Потом с женихом идут. Рукобитье называлось, сговор. На лошадях едут к венцу. Мы женились, ему семнадцать с половиной
С. 157
было, а мне восемнадцать. А ему года не выходит. Батюшка согласился обвенчать, а матушка говорит: «А вдруг тебя за это накажут?» Так мы полгода прожили, потом уж обвенчались. Летом исполнилось, тот же поп обвенчал. Моло'денька вышла, работать много надо было, ругаться – кода поспоришь, а драться не дрались. Венчались мы, у меня платье было голубое. У него рубаха ситцевая
С. 158
была. А я ситцевой тода одежи не носила. Холщени'на была. Кода замуж выходить, тода вот такие рубахи были, вверху ситцевые, а тута опять холщенина пришита была. Я щас рубахи надеваю и думаю: «Раньше бы такие поносить».
Или трусы эти, плавки. Ничё тода этого не было. Раньше считалось, в штанах ходит девка, так смеялись над ей. Вот у нас сноха была
С. 159
взя'та из городу, она меня: «Давай, Настасья, сошьём тебе трусы». А я в трусах пошла, побежали, ну, играли в третий лишний, да побежала, да упала, и штаны у меня видать стало. Кода задницу увидать бы, так не смешно было бы. А я в штанах, так нахохотались. Говорят: «Настя Афанасьева в штанах-то ходит». Кода бы задница была гола, то ничё. Это вот я хорошо помню. Что было, то
С. 160
было. Смеются, что Настя в штанах.
Юбки не таки длинны были. Это до нас ишшо носили до полу. У меня у сестры были таки юбки, у старшей. Вот по полу, как щас выступают. И юбки были. Платьев не было, правда. Юбки были да кофты были. Рукава длинны, кофты подхва'таны были. А то под резину, резина такая, как пояс. Пряжкой застёгивают, сюда надеват юбку высоку.
С. 161
Туды, под юбку этой резиной подпояшутся.
А волосы просто так зачёсаны, да и всё. Коса заплетёна. Коса, кода невеста, а потом уж к жениху привезут, дак эту ку'фту крёстна окруча'ет: сперва шалью обеих, а потом волосы зачешут и завивают куфту. То две косы заплетут. Ко'су не стали заплетать, как она обабилась уже. То куфту завьют, а то две косы заплетут. Или как-то там сплетут
С. 162
в кучу. Вот уж баба. За столом, кода к жениху привезут от венца. Закон такой был. Пока ещё не привезут к жениху, то всё ещё с косой. Волосы никак не делали. Ко'су девки носили, одну ко'су. А украшения были – если пажик был, то воткнёшь, или заколка вот сюда в ко'су. Гребёнки вот так вот втыкали. Костяны были. Вот так две гребёнки
С. 163
воткнёшь, а третья вот сюда. Они сделаются как чуб у тебя волосики. У меня волос был хороший, кудреватый волос. Бусы, ага, носили, серёжки носили. Серёжки и сейчас вот есть. Видишь, какие. А волос у меня щас нехороший, седой. А то у меня вся голова была курчавая.
На ногах носили чё есть. Ботиночки носили и таки щитые, сами мы щили.
С. 164
А сапогов вот редко кода. С войны стали сапоги носить. На работу тольки, а на гулянье в сапогах не ходили.
Летом все собирались. На берегу была качель, дак всё равно в этой качели всё лето гуляли. Столбы <березо'вые/берёзовые> эти, повешана качель. С берёзы сделана, не верёвки берёзовы, прутья. Как-то загнута, эти кольца там. А всё лето эта качель стоит.
С. 165
А зимой были шесты. Каталися в Масленку. Как вам рассказать. Сле'ги, пихтовые слеги зелёные, рубишь городок такой метра на два, избушку рубишь, а там на ней ставишь как маленька избушка. И вот до той избы они покатят. А сзади лесенка, слазить наверх. Заходишь наверх и пошёл. А другой раз штук десять их возьмётся по пять штук, да как упадут друг на дружку. Хохочут.
С. 166
Высоко, высоко. Четыре дня каталися. Это была Масленка четыре дня. На шестах катаемся. А последний день был воскресенье. А потом чистый понедельник назывался понедельник-то. Тода ломали шесты уже. Ноги болели целу неделю ишшо. Вот не знашь, как. Лесенки-то они реденькие. Лезешь туда высоко, лазишь, лазишь, вот и… А ноги обстынут, да ишшо подмораживали.
С. 167
А я маленькой ишшо у лаптях каталась с палкой. В детстве.
Праздников много было. Рожество, вот. Осенью у нас была Никола. Масленка вот. Основное – это Рожество было, Новый год. Всё равно встречали. Рожество, он тут же Новый год. Один день гуляли. Называли Рожество и Новый год. На вечёрки ходили. Да Крещение было. В летнее время – Троица. Это в летнее время.
С. 168
Щас вспоминаю, как Троица. Масленка. Весною Паска была, на качели все собирались. Это до Петрова дни эти праздники гуляшшими назывались. Ходили, гуляли. А потом уж работали. С Петрова дни пошёл покос, уже праздники кончились. Собираться иногда собирались. А так где там собираться. Уйдёшь, там кричат: «Домой да домой». Кричали. Выспишься да опять на работу.
С. 169
Встаёшь опять работать.
То пололи к покосу, то косить. Раньше всё руками делали. Ни <мужчин>, никого не было. Кода мы уж поженились, артель началась кода, тода подвезли мащину косить. А народ – косы сброса'ли и смотреть. А там луга были такие кочковаты. Где полянки, получше – мащиной, а кочки всё косишь руками.
Вот до того дожила, что на операцию попала под старость-то.
С. 170
Меня прогрызло пупок, и всё болело, болело у меня. В Окунеево возили к сыну в гости меня, меня грыжа и застала. Поехали, а комки, трясёт. В феврале, в феврале пятого сделали мне операцию. Грыжа-то у меня раcщемилась, мне и выреза'ли её. Я четыре дня, три ли без сознания была, ничего не знаю. Наркозу дали больше. Мне кода' ставили эти все уколы, говорят: «Хочем, бабка, тебя усыпить».
С. 171
А я возьми да скажи: «Я ко сну-то, – говорю, – я плохая. Я мало сплю, крепко я не сплю». Вот мне и дали побольше. Я сама просила. Ничё б не сказала, может… Потом женшшине тоже грыжу вырезали. Но мне пуповую грыжу делали, а у ей здесь вот. У меня вот отсель резали и вот сюда. Сантиметров пятнадцать. Вот такой разрез у меня. От пупка-то стали отходить да ишшо в бок поехали.
С. 172
Потом чё-то вернулись да опять. Вот после операции я стала чувствовать себя плохо. Похудала, исхудала вся. Я не ела ничего почему-то.
В детстве какая-то корь была. Часто это корь, воспа. Болели дети, просто умирали. Как уж она высыплется, если жёлтая, то ещё ничего, перетерпит. А если сделается чёрная, то уж умрёт. Лихорадка кака-то. Я лихорадкой болела. Трясёт,
С. 173
трясёт его, жёлтый сделатся. Умирать, правда, от лихорадки не умирали. Мало от лихорадки умирало. Ну вытреплет человека, жёлтый становится. То морозит, то жар, то морозит, то жар. А уж если жар, то без сознания, не знат ничего. Тебя трясёт, как собаку, хоть на печи, хоть где, пока не отморозит. Така была болезнь. А щас нет. На печку залезешь, оденешься и не согреешься.
С. 174
Бывало, у нас в Яранке часто болели. Я два раза болела. Лечились хиной. Хину давали врачи. Врачи ведь были. Хина кака-то была. Щас я не слышала, то ли этой хины нет. Хина полынна така, горькая. Она успокаивала. Осина, осину варили. Хины нет, ко'ру осиновую варили и пили. Пособляла же маленько. Порошки хиновые давали. А это хоть грейся, хоть не грейся, она не
С. 175
понимала. Всё равно, пока своё не выдержит, не натрясётся, не отступится. А дети потом бегают, играт. Оно всё пройдёт, робёнок не понимат, а большой как-то больше слабнет, а робёнок под вечер, глядишь, бегат, играт. А днём… Другого каждый день треплет, другого через день. День ничё, а на другой день начнёт. Вот тиф ходил, кода ишшо маленькая была. А с тех пор не было.
С. 176
Редко его было, тиф назывался. Болезнь плохая. Я чуть помню, болели тифом. Но у нас никто тода не болел. Лихорадкой болели, а тифом у нас не болели. И в каждом дому' лихорадкой болели и тифом. Но большинство лихорадкой болели. Лихорадкой больше болели. Тиф как-то один год был и то не по всей деревне почему-то. Тифом не болели. Как-то то там, то там болеет тифом.
С. 177
А щас какой-то гриб [грипп]. Немножко вышел, остыл – и всё. Что за гриб. Голова болит, чихота', у меня щас часто бывает. Антонина-то Игнатиха: «Что такое? Что за гриб? В лесу грибы, на людя'х – грибы. Люди грибом болеют». А чудна'я такая женщина. Всё, говорит, грибок. В избе грибок растёт. Всё грибы.
Жили, свою жизнь про'жили, эту бы жизнь раньше, дак я тоже не э'ка бы была.
С. 178
Здоровая была бы. Вот старая, а всё же не экое чудо с меня была бы. На меня страшно глядеть-то. Экие вон женщины ходют. Они жили по свободе, не в лесу. Я с детства-то в лесу. И замуж вышла – дети, работа тоже. Копали да со'сну копали. Надо было учиться. Да вот я неучёна. Быть бы каким начальником. Там животновода, молочна ли работа.
С. 179
А я нигде. Я всё в лес да в лес. Я бе'з толку, неграмотна, мне лес да лес. Ничего, кроме лесу. Кроме лесу некуда было деваться. Только в лес. А я была в аккурат помоложе, постарше были, дак их поменьше толкали. Под со'сну залезешь, она стоит, а ты там корни подрубаешь. Кричат: «Вылезай!» А там яма такая, не знашь, как вылезти. Потом уж аммона'л привезли,
С. 180
стали рвать. Подбури'шь, подбуря'т. Тогда уж легче стало. Пили'шь, бьёшь молотом, раскалываешь и складываешь. А копать чижало было. Землю роешь, она чижёлая.
Дрова метровые были. Дрова эти метровые пилили. Я на дровах работала. Больше всё метровы пилили на этот на смолозавод. А смоль-то гнали, дрова нужны были. Я пилила, а он гнал. Накладёшь метровы,
С. 181
а кубометры принимают. Пи'хту рубят, смолы гонят. А мы пластались, а получали ничего. В артели работали, вовсе ни черта, ни денег, ничего. Кого там давали. Плохо у нас было. Я до того доработала на этой пятисотке, ребятишки были, то ли имя' отдать, то ли самой поись. До того доходило, скотине сена не смогла таскать. Подниму пласт и не могу тащить. А скотину
С. 182
кормить надо было. Ох, господи. Всё пережили, а щас живём ещё. Хотя плохо хожу, и глаза.
Один глаз у меня плохо видит. Мелькает, а не вижу чем, а мелькает. Операцию надо делать, а нельзя, говорят, ишшо. Маленько ещё видит, правда. В иголку ишшо когда вдену нитку. А этот ничё. Мелькаешь рукой, а не видишь, что рукой. Вызывали меня, операция
С. 183
была назначена. Ага, катаракта, сказали. Не сделали операцию, были корни [зубов] не выдерганы. Нельзя. Оставили до этого, на другой раз. <Едила/Ездила> опять, видишь, нельзя делать. А больше не ездила. Я ишшо вижу маленько. Мух ишшо вижу, комаров. А этот у меня, машешь, ну, не пойму, чем это. А машется – вижу. Говорят, нельзя так делать операцию. Корни все выдрала,
С. 184
в аккурат весной. В марте. За неделю мне все выдергали. Не стали делать операцию. Говорят, дёсны не за'жили. Ой, не операцию, зубы не стали вставлять. Поставим, говорят, весной. Дорога будет, приезжай. Ехать-то надо. А весной – дожжь, грязь, так я и не поехала. И не вставили. Сейчас она в отпуску'. Вот верхний один не выдернули. Не знаю, станут
С. 185
вставлять, помешат, наверное. Присо'ски ставить помешат. Я его пожалела. Он крепко сидит, больно, не стерплю я.